Торговец пушками - Страница 103

103

— Ты что? Шизанулся?

— Просто хочу взглянуть.

— Взглянуть на что? — Латифа была в бешенстве, будто я решил бросить ее здесь навсегда. — Бернард на крыше, ему и так все видно. Зачем тебе на улицу?

Я втянул воздух сквозь зубы и снова сверился с часами:

— Это дерево меня беспокоит.

— Ты что, хочешь взглянуть на какое-то долбаное дерево?

— Там ветви свисают через стену. Я просто хочу взглянуть, все ли в порядке.

Латифа подошла к окну, встала рядом со мной. Поливалка все работала.

— Какое дерево?

— Вон то, — ответил я. — Араукария.

Десять минут шестого.

Солнце опустилось почти наполовину.

Латифа сидела у подножия центральной лестницы, растирая башмаком мраморный пол и забавляясь со своим «Узи».

Я смотрел на нее и вспоминал — о нашем с ней сексе, разумеется. Но не только. Я вспоминал, как мы вместе смеялись — или расстраивались. И еще о спагетти. Временами Латифа могла довести до белого каления кого угодно. Она определенно была конченым человеком, полной безнадегой во всем, что только можно себе представить. Но в то же время она была замечательной девчонкой.

— Все будет хорошо, — сказал я.

Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Интересно, о чем она сейчас думает? О том же, что и я?

— А кто, мать твою, сказал, что не будет?

Латифа пробежалась пальцами по волосам, взъерошила, занавесилась ими от меня. Я рассмеялся.

— Рикки! — громко позвал Сайрус, перегибаясь через перила второго этажа.

— Что?

— Давай наверх. Сиско зовет.

Заложники рассредоточились по всему ковру — головы свесились на грудь, спина прижата к спине. Дисциплина несколько ослабла, так что некоторые даже осмелились вытянуть ноги за край ковра. Трое или четверо напевали что-то из «кантри» — негромко и без особого энтузиазма.

— Что? — спросил я.

Франциско жестом указал на Бимона, протягивавшего мне телефонную трубку. Я насупил брови и отмахнулся — словно на другом конце была моя жена, а я все равно буду дома через полчаса. Но Бимон продолжал протягивать трубку.

— Им известно, что вы американец.

Я пожал плечами: ну и что?

— Поговори с ними, Рикки, — велел Франциско. — От нас не убудет.

Я снова пожал плечами — угрюмо, мол, господи, что за пустая трата времени — и лениво двинулся к столу.

— Америкос хренов, — прошептал Франциско.

— Пошел ты! — огрызнулся я и поднес трубку к уху. — Да?

В трубке щелкнуло, затем загудело, затем снова щелкнуло.

— Лэнг?

«А вот и мы», — подумал я.

— Да, — ответил Рикки.

— Как поживаете?

Это был Рассел П. Барнс, главный засранец здешних мест, и даже через шипение помех его голос звучал покровительственно и самонадеянно.

— Какого хера вам надо? — отрезал Рикки.

— Помаши нам, Томас, — сказал Барнс.

Знаком я попросил у Франциско бинокль, он протянул мне его через стол. Я пододвинулся к окну.

— Теперь чуточку влево, — сказал Барнс.

На углу квартала, внутри заслона из джипов и армейских грузовиков, стояла группа мужчин. Некоторые в форме, некоторые — без.

Я подкрутил бинокль, перед глазами запрыгали дома и деревья, а затем промелькнул Барнс. Я повел биноклем назад и зафиксировал: вот он — телефон возле уха, бинокль у глаз. Он и в самом деле махал рукой.

Я проверил остальных, но серых брюк в полоску не обнаружил.

— Я просто поздороваться, Том, — сказал Барнс.

— Ясно, — ответил Рикки.

Линия потрескивала, мы выжидали. Я знал, что по части терпения ему со мной не тягаться.

— Так что, Том, — не выдержал он, — когда нам ждать вас оттуда?

Я оторвался от бинокля и взглянул на Франциско, на Бимона, на заложников. Я смотрел на них, но думал совсем о других людях.

— Мы не выйдем, — сказал Рикки. Франциско медленно кивнул.

Я приложился обратно к биноклю: Барнс смеялся. Он отодвинул трубку от лица, и я не мог слышать его смех, но зато прекрасно видел запрокинутую голову и белый оскал зубов. Затем он повернулся к остальным, что-то сказал, и они тоже рассмеялись.

— Само собой, Том. Я имею в виду, когда вы лично…

— Я не шучу, — перебил его Рикки, но Барнс продолжал улыбаться. — Кто бы вы ни были, у вас ничего не выйдет.

Барнс покачал головой, явно наслаждаясь моим спектаклем.

— Может, вы и умный малый, — сказал я и увидел, как он кивнул. — Может, вы и образованный. Может, вы даже колледж заканчивали. А то и аспирантуру…

Смеха на лице Барнса чуть поубавилось. Это было приятно.

— Но что бы вы там ни пытались сделать, у вас все равно ничего не выйдет.

Он опустил бинокль и уставился прямо в мою сторону. Нет, не потому, что хотел разглядеть меня. Он хотел, чтобы я мог видеть его. Его лицо превратилось в камень.

— Уж поверьте мне, мистер Аспирант.

Барнс застыл изваянием, и глаза его лазером пронзали двести ярдов разделявшего нас пространства. Затем я увидел, как он что-то прокричал и приложил трубку обратно к уху:

— Послушай, ты, говнюк, мне насрать, выйдешь ты оттуда или нет. А если и выйдешь, то мне по хрену, выйдешь ты сам или тебя вынесут в большом резиновом мешке. Или даже во множестве маленьких резиновых мешков. Но я должен предупредить тебя, Лэнг… — Он плотнее прижал ко рту телефон, и, клянусь, я услышал, как брызжет его слюна. — Только попробуй помешать прогрессу. Ты понял, о чем я? Все должно идти так, как должно идти.

— Само собой, — сказал Рикки.

— Само собой, — сказал Барнс.

Я видел, как он повернул голову и кивнул.

103